Это странное восприятие, искаженное надуманными иллюзиями и тем ядом, которым они плевались в прошлом. И оно возвращается в зону комфорта, как только Лестрейндж становиться жестче. Становится привычней. Становится будничным, собой. И без этого начального “Прости” - его было недостаточно. Но ”Мне очень жаль” - совершенно другое дело. Слова извинений должны были прозвучать с обеих сторон, даже если никому из них не жаль.
Не до смеха, он говорит. Но Вальбурга и не смеется, пожимает плечами – мол, так и есть. Кажется, Рейнарда это не пугает совершенно, но раздражает, как будто бы он это уже переживал похожий случай, проходил. Вкушал. Странный комок подходит к горлу, и мисс Блэк запрещает себе думать об этом, ведь даже если бы и да, каждый раз утренний сценарий мог развиваться по-разному.
Почему эта мысль так задевает?
Дезертирует псевдомантия, и это очень меткий удар.
- Атлант расправил плечи. – констатирует мисс Блэк, деланно прищуриваясь, она бы в красках рассказала бы про свою ношу, и что она совсем не чушь, однако мысль перебита свежим зрелищем и бывшая слизеринка совершенно забывает…
…всё,
что хотела сказать.
Какими бы толстокожим не хотел бы казаться Лестрейндж, в рельефе его бархатистой кожи миллионы нервных окончаний, обнаженных, чувствующих слишком много; все пытаются избежать боли, но, иногда, это невозможно, и остается только одно – чувствовать. Ну вот, мурашки. Перестань пялиться.
В первый раз в жизни мисс Блэк приходит в голову, что она знает о своем соблазнителе больше, чем о ком-либо из их школьного курса. А между тем, Рейнард ведь никогда не рассказывал ей о себе – всё их знакомство шло по обрывкам фраз, по течению светских событий, по редким турам вальса. Удивительно.
Вальбурга кивает предложению - она права и это само собой разумеется, но лучше бы она сохранила дистанцию, а так…
- Что? Моими глазами?!
…шагнула прямо под заклинание.
Такая наивная.
Все снова свершается вовсе не так, как она хотела. Не чинный Омут памяти, не скрупулезное знакомство с воспоминанием, не разбор, не тысячи новых извинений и… все кругом одеты. Всё случается молниеносно, больно и точно. Сознание подчиняется неприятному магическому импульсу, но уже с первых секунд легилиментору становится понятно, что разум худо-бедно, но тренирован. Из терний подсознания, словно баргесты с Блэкского гобелена, скалятся ментальные щиты. Их три, и каждый ждет своего часа - они не бросаются стаей, их сдерживает хозяйка, ибо в её интересах посмотреть, вспомнить, осознать...
Измученная войной Бельгия учится дышать заново, вдыхает и выдыхает новыми событиями - светскими, яркими; зализывает раны международными приглашениями, здесь снова торжествует дипломатия. Пятилетнее Возрождения собирает под стены замка Лоппем всю европейскую магическую интеллигенцию, и конференция мастеров зельварения играет свежими красками, идеями и знакомствами. Здесь нет места политике, кто-то из докладчиков в бывшем открыто поддерживал Гриндевальда, и это не секрет. Всем известно, что до того, как мессир прошел по головам прямиком в Нурмергард, он собрал подле себя лучшие умы магической науки. Аврорам здесь нет места, а охрана - вся из найма. Лучший вариант для всех.
Тезисы, выступления, дискуссии и поздравления. Я не тряслась так даже перед ТРИТОНАМи, но все проходит сносно, и мне удается отстоять свои выводы. Вытяжка из аконита сильнее и действенней порошка, правда объект может не выдержать интоксикации. Бывает. Этот риск, он есть всегда, оправдан термином всеобщего блага. Однако здесь теперь так не говорят… Очень жаль.
Мои сборы на вечернее мероприятие затягиваются. Бокал вина для храбрости. Смотрю на себя в зеркало, но в нем отражаюсь не я и я одновременно. Вроде бы я та же мисс Блэк. Но... Тонкие бретели, высокие чулки, корсаж. Это Иллюзия. Первый щит, его несложно было натренировать самой, это вообще каждая волшебница сумеет. Иллюзия отвлекает, старается сбить с толку неопытного легилиментора, завладеть вниманием, загипнотизировать кадром. Самый слабый щит, очень тонкий и женский. Хорошо работает в компании с каким - нибудь дополнительным образом. Только вот её усилий тут будет недостаточно - Лестрейнджа назвать неопытным нельзя ни в каких случаях. Плюс, он уже видел больше, чем этот щит может предложить, и Блэк Иллюзорная иронично щурит свои миндалевидные глаза и бросив в меня - «Идиотка. Экзальтированная, причем» - уходит прочь.
Вечер начинается с фуршета. Почему когда все стремятся набить себе пузо, а мне кусок в горло не лезет? Я разговаривают с вами, милорд, и сожаление слышится в моем голосе и во взгляде - мне действительно жаль, что вы остались последним из своего рода, горько, что ваши сыновья отдали честь и жизнь тому, кто сейчас гниет в сырой камере. Сейчас вы выглядите по-другому: чары маскировки скрывают слепой глаз, асимметричный рот, - след от проклятия, - вы и зоветесь сейчас по-другому, но я помню расцвет вашей династии, словно это было вчера. Как отец каждое лето ввозил меня в Австрию, как представил вашей семье. Как вы все про себя строили планы. Фридрих фон Дорн, молчаливый юноша, ваш старший. Три года назад сгорел в огне Войны.
Какова ваша фамилия сейчас?
Ах, эта...
Я замечаю Рейнарда Лестрейнджа практически сразу, и от вас не ускользает этот интерес.
- Познакомить вас? - с улыбкой спрашивайте вы.
- Мы знакомы давно, - ровно отвечаю, - но я была бы благодарна, если бы вы завязали беседу.
Пусть это польстит тебе, Рейнард. Ибо в мою голову сейчас не приходит ничего, кроме идиотских «Молодой человек, а можно с вами познакомиться» или «Что вы делаете сегодня вечером?» Мне кажется это забавным, ведь мы знакомы с детства, а твой досуг меня никогда не интересовал. Никогда в школе, но сейчас... пожалуй, стоит поблагодарить отца за мою непомолвку, иначе бы на вечеринке мне пришлось бы подпирать собою столб. Вряд ли бы тогда кто-нибудь решился на большее, чем светские комплименты моему виду и похвалу моему выступлению. И уж тем более не на бар.
Кубики льда играют отсветами магических огней, мартини льется рекой, оливки сменяются лаймом. Кант соли на губах, да, Лестрейндж, я позволю себя сопроводить.
Бродерик Трэверс смотрит масляным взглядом. Противно. Но я еще не знаю, что он значит, но когда через год меня начнут активно сватать, я всецело возненавижу его. Можешь проклясть его, мне понравится.
И снова кубики льда в стакане, оливки стали маслинами, а лайм – лимоном. По сути неважно даже, ведь круговорот повторений набирает темп и уже не разобрать слов: движения в воспоминании быстры и резки, контуры тел расплывчаты, и вдруг на очередном повторении ментальный образ прошлого становится грязной какофонией смешанных в палитре красок и неразборчивых звуков. Снова щит, верно. Модифицированная ловушка из того что есть в голове стремится захватить легилиментора в круговорот сгущающихся повторений. Ты сам снимаешь этот щит. Я в восхищении.
- Также я элементарно несносна, - вдруг утверждаю, прерывая уже довольно пьяненькую дискуссию об аконите. А ещё о себе любимой и о месте сильной и независимой женщины в этом мире. Тебе не интересно, я вижу, ты вообще где-то не здесь. Ау, Рейнард, - и совершенно не умею пить Огденское. А спорим, Рей, что мы даже и часа друг друга не вытерпим?
С каких это пор ты стал для меня просто Реем?
Мы идем по коридору, а навстречу приближается моя последняя защита и снять её будет очень тяжело. Издалека это будто бы ты – смокинг, мантия - не отличишь. Но во взгляде чужой отголосок последнего знания, движения нарочито легки и расслаблены, они вовсе не твои, ты так не двигаешься, не экономишь силы. Мальчик-загадка, почти один в один, ты помнишь его? Это щит-Зеркало, как основной образ того, кто его создал, кто ставил, кто учил собою пользоваться. Он лишь при приближении приобретает внешность интервента. Твою.
- Привет, Рейнард! - улыбаясь, говорит он. Улыбка тоже не твоя. - Меня зовут, Т…*
Обрыв.
Ты толкнул меня в номер.
Началось.
Всё, хватит.
Они встречаются взглядами, и Вальбурга отвечает на вопрос сразу же, на одной дыхании. И даже тон оскорбленной почти удался, браво.
- Нет. Нет, я этого не думаю.
Осознание приходит к ней также быстро, как и решение поддаться чужой магии.
- Это было пари! – ошеломленно восклицает она, вдруг схватившись за виски, - Я проиграла его... И всё началось - там. – взгляд на дверь в ванную. Дугообразный жест рукой, память возвращается отрывками, но мисс Блэк уверена, стоит ей только ступить на холодный мрамор ванной комнаты, её накроет новой волной, - нет, я туда не пойду.
Ах, Рейнард, какое, должно быть, сладостное удовольствие - иметь ключ от твоего сознания, от этого шкафа со скелетами, знать, наконец, что способно заставить уже тебя истерично бить пепельницы… жаль, как жаль, что ты никогда не сделаешь мне этого маленького подарка.
Или сделаешь?
Что с тобой?
Не узнал в Зеркале любимого себя?
- Рейнард… не смотри на меня так.
***
* - согласовано с игроком.
Отредактировано Walburga Black (17.10.2018 19:31:01)
Улисс всё же был рад своим близким, особенно бабуле Роз. Каждый его день рождения был возможностью для него получить от неё объятия, такие тёплые, что он даже подозревал, будто мачеха специально копила в себе всю доброту целый год для подобного момента. Улисс забывал все невзгоды, и даже терпел все обвинения в безнравственности и безответственности с её стороны, ведь чувствовал, что она его любит. 
х335 ʛ 
